Причины включения России в топ-5 по экономическим преступлениям

Лучшие среди худших

Аудиторы PricewaterhouseCoopers (PwC) включили Россию в топовую пятерку государств, в которых коммерческие компании наиболее часто страдают от преступлений экономической направленности, пишет РБК. Это следует из соответствующего обзора и дополнительных данных, собранных PwC. Под преступлениями следует понимать действия, квалифицированные таковыми самими предприятиями, по которым не всегда открыты уголовные производства.

В течение 2016-2017 годов в России резко выросла доля бизнеса, столкнувшегося с экономическими преступлениями. Если в ходе предыдущего исследования (конец 2015 г.) о фактах мошенничества заявляли 48% из 120 опрошенных компаний, то в нынешнем году это подтвердили 66% из 210 респондентов.

По экономическим преступлениям Россию обгоняют лишь Франция, Кения и ЮАР. К слову, четвертое место РФ делит с Угандой, хотя в PwC не рекомендуют напрямую сопоставлять страны между собой.

В 2015-м в рейтинге PwC впереди России были 7 стран. Но за последние два года резко возросло число мошенничеств практически во всем мире. На глобальном уровне доля сигналов увеличилась на 13 п.п., достигнув показателя 49%.

Авторы исследования признаются: не следует данные PwC обязательно трактовать как рост уровня экономической преступности. Вполне вероятно, что процент повышается за счет выявляемости преступлений самими компаниями.

Сопредседатель «Деловой России» Андрей Назаров отмечает, что в 2017-м число уголовных дел в этой сфере не превышало показателя года предыдущего.

«С другой стороны, и в государстве и сами компании уделяют этому вопросу все больше внимания», — поясняет Назаров.

Во всем мире, включая Россию, самым распространенным видом экономического преступления является незаконное присвоение активов. В мире этот вид мошенничества в среднем составляет 45%, в России показатель выше – 53%.  На второе месте российские респонденты поставили взяточничество и коррупцию – 41% (в 2016-м было 30%). В мире компании сталкиваются с этим явлением намного реже – 25%.

[image1]

Третьим распространенным видом мошенничества российский бизнес называет сферу закупок товаров и услуг – 35% (в 2016-м – 33%). Данный показатель по-прежнему выше среднемирового (22%). Зато по доле киберпреступлений мир опережает Россию – 31% против 24%.

Финансовые утраты

Согласно обзору PwC, главный ущерб от экономических преступлений респонденты связывают с финансовыми потерями и утратой активов. В России за 2016-2017 годы:

• 22% компаний оценили понесенный убыток выше $1 млн.
• 41% потеряли до $100 тыс.

Аналитики PwC однозначно относят присвоение активов к экономическим преступлениям. Но Назаров говорит, что в России уголовное преследование по экономическим статьям нередко является инструментом недобросовестной борьбы с конкурентом, итогом которой становится передел собственности.

К примеру, главу компании помещают под домашний арест либо в СИЗО. Он не имеет доступа к делам фирмы, которая не может долго оставаться на плаву без руководства. По словам Назарова, 80% предпринимателей после возбуждения в отношении них уголовных дел полностью либо частично утратили бизнес.

Также компании пытаются вести собственные расследования правонарушений. Лишь половина из опрошенных аналитиками признались, что расходы на это были меньшими, чем сами убытки, образовавшиеся вследствие преступления и устранения последствий:

• 15% компаний потратили на расследование сумму, аналогичную понесенному ущербу;
• 22% признались, что израсходовали в 2-10 раз больше изначально понесенного ущерба.

В PwC отмечают, что косвенный ущерб от экономического преступления может двукратно и более превышать прямой ущерб, называя подобную статистику угрожающей.

Слабое среднее звено

Почти половина опрошенных российских компаний (48%) отметили, что мошенниками являются их собственные сотрудники. Выросло за два года и число тех, кто называет основной угрозой внешних мошенников – 39% против 33% в 2016-м.

Как в России, так и во всем мире экономические преступления совершают преимущественно руководители среднего звена (47 и 37% соответственно), пишет РБК. При этом за последние два года в России увеличилась доля мошенников среди руководителей высшего звена — с 15 до 39%. Такие экономические преступления сложно обнаружить, они разрушают корпоративную культуру и задают негативный «тон сверху», утверждают авторы исследования. Руководители младшего звена совершают 14% преступлений.

В обзоре указывается, что внедрение в повседневность высоких технологий также используется в качестве инструмента для совершения преступлений. 26% бизнесменов-россиян видят в хакерах одну из главных угроз. Общемировой показатель несколько выше – 31%.

Мошенничество будущего

Аналитики PwC поинтересовались также ожиданиями российского бизнеса в отношении возможных угроз на ближайшие 2 года. Среди основных названы:

• мошенничество при закупках товаров и услуг — 16%;
• киберпреступления — 15%;
• взяточничество и коррупция — 15%;
• незаконное присвоение активов — 9%.

По данным Генпрокуратуры (портал правовой статистики), доля экономических преступлений демонстрирует динамику снижения:

• 2015 год – 112,4 тысячи;
• 2017 год – 105 тысяч.

В то же время число представших перед судом обвиняемых в совершении преступлений имущественного и экономического характера (включая кражи, грабежи, приобретение и сбыт добытого преступным путем имущества) со статусом предпринимателя или руководителя —  6-8 тысяч в год.  Об этом говорится в исследовательском отчете Института проблем правоприменения «Уроки либерализации: отправление правосудия по уголовным делам в экономической сфере в 2009–2013 годах».

[image2]

Несоответствие статистике

В исследовании PwC слабо освещена криминальная статистика, имеющая отношение к экономической преступности. По словам ведущего научного сотрудника Петербургского Института проблем правоприменения Кирилла Титаева, слишком малая доля того, что является предметом этого исследования, регистрируется в качестве официальных преступлений. И наоборот: такая же ничтожная доля зарегистрированных в качестве преступлений действий попадает в исследования.

«В опрос включены три ключевые категории преступлений: преступления сотрудников, клиентов и партнеров, — говорит Титаев. — В него не попадает очень важная вещь — обычное воровство, от которого компании несут убыток (например, если у компании что-нибудь украли со строительной площадки)».

По мнению младшего научного сотрудника Института проблем правоприменения Ирины Четвериковой, данные PwC отражают лишь часть реальности из-за специфики выборки. Аналитики опрашивали в основном топ-менеджеров крупных компаний, не работающих в сфере торговли и услуг. По этой причине не следует распространять выводы исследования на всю экономику России.

Данные опросов жертв преступлений (виктимизационные опросы) могли бы точнее отразить динамику преступности в экономической сфере, в отличие от официальной статистики. На последнюю большое влияние оказывают системы учета, добавляет Четверикова.

Назаров в свою очередь отмечает, что компании редко предают огласке экономические преступления, особенно в случае разовых конфликтов. Кроме того, информация может негативно отразиться на репутации компании. В правоохранительные структуры, как правило, бизнесмены обращаются лишь при потере крупных сумм или когда ситуация перерастает в системную проблему. В иных случаях компании пытаются защититься самостоятельно: привлекают специалистов на аутсорсинг, пользуются услугами консалтинговых компаний и постоянно наращивая бюджеты на операции по минимизации рисков.

Титаев видит две причины лидерских позиций России в негативном рейтинге PwC:

• зарегулированность и слабая культура рыночной экономики;
• высокий уровень криминализации событий экономической жизни.

В первом случае создается благоприятная почва для экономических преступлений, во втором — в «дискурсивной плоскости» любые конфликты интерпретируются в терминах Уголовного кодекса, заключает эксперт.