Белорусы нередко жалуются журналистам на проблемы, решать которые следует специалистам. Хотя многие конфликты можно уладить миром на начальном этапе, не доводя дело до судебных разбирательств. Для этого существует медиатор – специальный человек, являющийся одновременно юристом и психологом.
Редакция Onliner.by пообщалась с опытным медиатором Максимом Кононовичем. 51-летний юрист, выпускник юрфака БГУ, ранее работал в государственных и коммерческих компаниях. Сейчас ведет частную практику. Является руководителем отдела практики "Медиация и право", созданного Белорусским республиканским союзом юристов.
Кононович специализируется на медиации в области хозяйственного права, строительства, корпоративных отношений и считает, что людям необходимо учиться разговаривать.
Что такое медиация
Медиацию можно считать альтернативой суду. Это естественный способ разрешения конфликтов, работа с глубинными потребностями и интересами граждан, но не с их амбициями либо позицией.
Кононович в качестве примера поведал о двух бизнесменах, споривших из-за долга. Кредитор настаивал, чтобы должник вернул деньги именно к 8 марта. Оказалось, хотел купить супруге шубу на праздник. Волей случая должник торговал именно мехами – и вопрос решился без наличности. В этом и заключается разница между интересами и позицией.
Работать прежде всего необходимо с интересами, а в задачу медиатора входит поиск точек соприкосновения. Конфликт является лакмусовой бумажкой для медиатора, свидетельствующей о необходимости поиска устранения разногласий.
Если суд решает любые споры и конфликты с примитивной точки зрения: кто прав, кто виноват, — то медиация делает это на более интеллектуальном уровне, включая эмоциональный интеллект и связи с людьми, говорит юрист.
Отношение суда к медиации
В Беларуси каждое полугодие до 400 дел завершаются медиативным соглашением. Но у суда двоякое отношение к медиации: если для экономического суда соглашение является основанием для выдачи судебного приказа, то для гражданского – нет.
У суда двоякая позиция. С одной стороны, он завален делами. Представьте, на каждого судью приходится около двухсот дел в месяц. Как вы считаете, один человек в состоянии рассмотреть двести дел за четыре недели — объективно, внимательно, вдумчиво, исследовав все обстоятельства, изучив доводы истца и ответчика? Уже в этом я вижу если не крах, то огромную опасность для качественного рассмотрения дел. Когда я говорю о качестве, то имею в виду, что люди, придя в суд, должны быть удовлетворены итоговыми решениями, рассмотрением, подходом судьи. Но этого у нас не происходит, - уверен Кононович.
Решение суда не означает, что проигравшая сторона сразу его выполнит. Для этого существуют органы принудительного исполнения, где на каждого из сотрудников приходится по несколько тысяч дел.
Заключая договор, мы привыкли считать, что за исполнение ответит кто угодно — суд, государство, сосед, но только не я сам. Мы даже порой не удосуживаемся прочитать, что подписываем и как. Конечно, это неизбежно приводит к конфликтам. Прежде всего нам не хватает личной ответственности. А еще — согласования и диалога.
Кононович считает, что белорусы зачастую не хотят брать на себя ответственность, договариваться, ожидают, что кто-то решит проблему за них:
Люди оказались заложниками ситуации: если в советские времена все решало государство и партия, то во время перестройки наиболее цивилизованным способом решения конфликтов стал суд. Все это осознали четко и сняли с себя ответственность — пожалуйста, пусть суд этим занимается!
Юрист отмечает, что во всем мире гражданское законодательство свидетельствует о том, что права и обязанности люди приобретают своей волей. Но у нас выходит, что волю знает суд, а не сам человек. Судьи выносят решение, а государство их исполняет…
Причем в огромном потоке гражданских споров большинство — мелкие и несуразные. Вот что это за спор, который должен рассматривать суд — компостная яма стоит не в том месте? Для этого принимается такое количество нормативно-правовых актов, что запутаться можно: правила садоводческого товарищества, их решения. Для чего все это, когда люди должны просто принимать на себя ответственность и договариваться?, уверен Кононович.
Если не будет диалога на любом уровне — внутри человека, между несколькими людьми, коллегами, отделами в корпорациях, собственниками и работниками, властью и обществом — то мы придем в тупик. Но когда люди в эмоциях, они не способны вести диалог. В состоянии стресса выключается интеллект и срабатывает древний рефлекс "бей и беги!". Тогда начинается история "я возражаю, просто потому, что возражаю!". В таких ситуациях только человек, которого лично не касается предмет спора, способен привести стороны к решению.
На чем базируется медиация
Кононович считает, что основой медиации является жизненный опыт и умение вести диалог. Кроме того, требуются знания юриспруденции и психологии. Это хорошо понимал бывший глава хозяйственного суда Виктор Каменков, который первым в Беларуси внедрял медиацию.
Для уголовных преступлений медиация — это вообще будущее. Потому что сегодня уголовное законодательство не занимается предотвращением условий, способствующих совершению преступлений. Не занимается осознанием вины, деятельным раскаянием. Это отдается на усмотрение следователя. А у следователя фокус направлен на одно: признавайся!, - говорит юрист.
Но работать надо над тем, чтобы преступник не просто признал вину, но и осознал ее, раскаялся и в дальнейшем не совершал противоправных действий.
Ситуация в экономической сфере также оставляет желать лучшего:
Во всем мире для банков и страховых организаций суд — это огромный репутационный риск. В США, например, никто не будет обращаться к страховой компании или банку, если они судятся со своими клиентами. А у нас что? Банк левой рукой протягивает: "Возьми, пожалуйста, деньги", а правой уже заносит топор: "Не дай бог не отдашь!" А смысл такого поведения? Ведь интерес банка в том, чтобы через него постоянно проходили расчеты, шли деньги. Но пойдет ли к нему клиент, который не смог по каким-то причинам (потерял работу, например) возвратить кредит? Банк тут же насылает судебных исполнителей, ограничивает человека в правах, арестовывает имущество — не дает ему пошевельнуться, заработать. Пойдет клиент, после того как справится с ситуацией, снова в этот банк? Никогда в жизни! Так почему банку, вместо того, чтобы прибегать к таким жестоким методам, не реструктуризировать кредит, не договориться? Да, по каким-то причинам человек оказался в плохой жизненной ситуации, но завтра или послезавтра он выберется из нее. И всем своим родственникам, соседям и друзьям скажет: "Этот банк совершенно не такой, как все. Да, я оказался в тяжелой ситуации, а меня услышали. Рекомендую!" Чем тратить миллионы на рекламу, лучше бы подумали об этом.
Бизнес тоже зачастую спешит с подачей исков на партнеров вместо того, чтобы на месте разобраться в сложившейся ситуации. Затем снова приходится искать клиентов.
Предпринимателям не стоит пользоваться стратегией взыскания через суды. Сотрудничество, понимание чужих интересов – единственно верный способ дальнейшего развития, уверен Кононович.
- Ваш комментарий будет первым...